После вторжения 24 февраля Россия временно оккупировала отдельные районы Харьковской, Херсонской, Запорожской, Донецкой и Луганской областей. Покинуть их удалось не всем. Украинцы, оставшиеся на оккупированных территориях, оказались в очень сложной ситуации. «Офіс Дій» собрал истории тех, кто остался на оккупированных территориях, но не собирается опускать руки.
Мы изменили имена героев, чтобы не подвергать их опасности. Если у вас есть знакомые, которые остались в оккупации и готовы рассказать свою историю — напишите нам.
Татьяна, 47 лет, эвакуировалась из Херсона 2 мая
Поделилась своей историей 24 мая
Я жила в собственной квартире в Херсоне с мамой и дочерью и котом Батоном.
Я поняла, что город оккупирован, в ночь с 28 февраля по 1 марта. Мы с соседями сидели в подвале нашего дома, потому что город обстреливали из «градов». Мы уже знали, что Херсон окружен, и когда россияне войдут в сам город — вопрос времени. Одному из соседей позвонили по телефону и сообщили, что колонна танков и БТР-ов едет в центр города по ул. Перекопской. Я была шокирована: «Что мы будем делать и как мы будем дальше жить». Я принялась быстро удалять свои фото с фейсбука, закрывать профиль, удалять некоторых друзей. Был шок, паника, тряслись руки.
Впервые я увидела оккупантов 1 марта. Днем я из окна увидела, как по моей улице едут два БТРа, на которых сидели вооруженные россияне. Один БТР остановился на перекрестке, а другой напротив моего дома. Вооруженные военные спрыгнули с него и начали прочесывать улицу, стучали в окна. Один из них, с гранатометом на плече, стоял прямо под моим окном. Я стояла и смотрела на них, боялась шевельнуться, чтобы они не выстрелили в ответ на движение. Когда они пошли дальше, я быстро закрыла окна шторами, чтобы нас не было видно.
Оккупация
Оккупанты не говорили о смене документов. Референдум о создании «ХНР» [так называемой «Херсонской народной республики»] тоже не смогли провести. Но сейчас активно говорят о нем и пытаются в Херсоне заменить гривны на рубли. Коллаборант Сальдо [глава оккупационной администрации в Херсонской области Владимир Сальдо] подписал распоряжение (о параллельном обращении рублей и гривен).
Продолжаются проблемы с доступом в интернет. Оккупанты регулярно отключают/глушат интернет-связь, постоянно исчезает мобильная связь. Херсонцы передают друг другу информацию, где есть сигнал, и пешком идут или приезжают в эти места. В центре, где я жила, связь глушили почти каждый день с утра до вечера. Только ночью можно было получить доступ в интернет.
Моей дочери 16 лет, она выпускница. В этом году должна была сдавать ВНО и поступать в вуз. С начала оккупации ребята учились дистанционно, смогли написать итоговые контрольные, учились по украинским программам. Дети получили оценки в электронном виде. Аттестаты им заказали, но получить их мы не можем, потому что в Херсон не поступает почта. Учебный год школы закончили 27 апреля, потому что 25 апреля оккупанты захватили Херсонский городской совет.
Чтобы сдать мультитест, выпускникам необходимо прибыть на подконтрольную часть Украины. Это очень опасно сейчас. Кроме того, оккупанты постоянно закрывают город и никого не выпускают. Без теста херсонские выпускники не могут поступить в ВУЗы, а чтобы его сдать, нужно рискнуть жизнью, выехать из Херсона.
Я постоянно на связи со своей мамой и тетей. Они очень почтенного возраста, по состоянию здоровья они не смогут преодолеть путь из Херсона, поэтому остаются в городе. В течение марта-апреля они получали пенсию. А с мая она пришла только на карточки — то есть те, кому платили наличными через Укрпочту, ее так и не получили. Им тяжело морально, тяжело физически. В аптеках нет необходимых лекарств. Но они очень ждут освобождения Херсона.
Сопротивление
Акции сопротивления были и продолжаются. Мой активизм начался 26 февраля. Уже тогда вокруг Херсона шли бои, люди в разных микрорайонах были отрезаны друг от друга, потому что общественный транспорт не ходил.
Поэтому я каждое утро выходила на площадь Свободы и фотографировала наш флаг на площади и на здании Херсонской облгосадминистрации. А потом выкладывала это фото в Фейсбук. И так каждый день. Оказалось, что фото украинского флага было очень важно и для жителей Херсона, и для моих друзей из других городов.
Женщины и мужчины всех возрастов подходили к оккупантам, говорили им в глаза, куда они должны пойти. В разных микрорайонах Херсона горожане включали «Гимн Украины» в полную громкость. В начале марта херсонцы отказывались и не принимали массово так называемую «гуманитарную помощь» от врага. Но сейчас ситуация в городе такова, что люди вынуждены соглашаться на эту «помощь».
В начале марта в Херсоне начались проукраинские митинги на площади Свободы. И они происходили ежедневно до конца марта, дальше не так часто, но были в апреле, и даже 9 мая.
21 марта российские войска впервые разогнали проукраинский митинг. 22 марта я своими глазами видела, как это было. Схему используют одну и ту же — сначала захватчики предупреждали в громкоговоритель, чтобы участники митинга расходились, потому что собрание незаконно, потому что «военный комендант» запретил собираться, потом использовали слезоточивый газ, светошумные гранаты. После этого они шли цепью уже на проукраинских активистов, начинали сначала стрелять в воздух, а затем стреляли по ногам митингующих. После каждой такой акции люди попадали в больницы с огнестрельными ранениями, с отравлениями и травмами после избиений.
Российские военные постоянно выхватывали отдельных митингующих и увозили их в неизвестном направлении. К кому-то из митингующих представители российской армии приходили домой и похищали оттуда, похищали людей сразу после митингов, когда те возвращались домой. Некоторых похищенных людей отпускали на следующий день, кого-то держали несколько дней, некоторых не отпускали вовсе. Поэтому в конце марта проукраинские митинги стали не столь массовыми — это стало очень опасно. Херсонцы пытались собираться в микрорайонах, но все эти попытки подавляли.
Оккупационный режим с каждым днем становится все более жестоким, растет давление на горожан, продолжаются похищения. Ситуация в городе такова, что опасно проявлять свою принадлежность к Украине и показывать, что ты украинец. Опасно говорить по-украински, носить символику украинского государства, хранить в телефоне патриотические изречения, фото. Опасно проявлять свою гражданскую позицию, что Херсон — это Украина.
Особенно остро это проявляется в момент пересечения линии фронта. Ты должен полностью скрыть свою украинскую идентичность и проявления украинскости. Но вместе с тем, есть партизанское движение и другие формы сопротивления: листовки и разрисовка города в цвета украинского флага, вывешивание лент и Государственных флагов. Недавно на здании железнодорожного вокзала вывесили украинское знамя — этот факт подтвердили херсонцы, которые сейчас остались в оккупированном городе.
Помощь
К сожалению, Херсон постоянно закрывают и изолируют. Были большие проблемы с доставкой гуманитарных грузов и лекарств со стороны подконтрольной части Украины. Эту доставку обеспечивают волонтеры собственным ресурсом на своих машинах.
Херсон держится благодаря волонтерам. Они помогают херсонцам уехать в Николаев или Одессу. А на обратном пути они завозят лекарства (с этим критическая ситуация). Несколько волонтеров погибли, несколько мужчин захвачены в плен.
Волонтерская группа «Котики-патриотики» доставляет лекарства и раздает их жителям бесплатно. «Ассоциация поваров Херсонщины» ежедневно доставляет продукты питания и готовит 500 порций горячих обедов. Также есть волонтерские группы, которые возят продукты и средства гигиены в села на линии фронта (Александровка, Станислав, Чернобаевка и др.).
Эвакуация
Уже 24 февраля из Херсона не отправлялись поезда, автобусы отменили, собственного транспорта у меня нет. Затем город оказался окружен и заблокирован, продолжались бои вокруг. Уехать было невозможно. Эта ситуация продолжалась до середины марта. Местные власти не смогли организовать эвакуацию горожан, также за весь период оккупации не было организовано ни одного зеленого коридора (потому что оккупанты не дают согласия). В марте волонтеры смогли разведать путь через линию фронта, и жители стали пытаться выезжать собственным транспортом.
В течение марта-апреля я все ждала наступления ВСУ, и что Херсон вот-вот освободят. Я участвовала в проукраинских митингах, фото с них выкладывала на своей странице. Многих моих друзей и коллег уже похищали, они попадали в плен. Мы с коллегой приняли решение уехать из Херсона — оставаться было опасно.
Нам удалось выехать с третьей попытки, потому что оккупанты в течение апреля постоянно закрывали город и никого не выпускали. Это произошло 2 мая.
Когда мы выезжали, чтобы не подвергать себя и дочь опасности, я вынуждена была оставить дома свою вышиванку, справочник по украинскому языку, футболку с флагом Украины, должна была «вычистить» телефон и говорить на русском языке. Если что-то не понравится оккупантам, они могут унизить, избить, забрать на подвал, некоторых мужчин унижали и избивали. Кадыровцы угрожали женщинам и девушкам изнасилованием или просто домогались.
Ехали мы по самому длинному пути через Берислав — Давидов Брид. Проехали 30+ блокпостов оккупантов. К счастью, нас не обыскивали, и мы не попали под обстрел. Но я видела, как на одном из блокпостов обыскали молодых ребят, заставили их раздеваться по пояс (проверяли синяки и татуировки).
Уже через несколько дней колонну машин, пытавшихся выехать через Давидов Брид, расстреляли из «градов». Было много раненых и погибших, но эту информацию оккупанты скрывают. Погибших похоронили в поле, раненые лечатся в оккупированных селах неподалеку. Также в этот же день на другой дороге (по направлению в Николаев) снайпер расстрелял машину волонтера, который вывозил женщин и детей. Волонтер Антон Кушнир погиб, женщина рядом с ним тяжело ранена. Антона похоронили в поле.